Стихи.

[gelutka]

А что, если я совсем обнаглею, и помучаю вас своими юношескими стихами? Я давно уже их не пишу... потому что пою.

Тряпка.

Я – вечна,
И губы мои – горьки,
Я прорастаю вечером,
И расцветаю хлопком.

Пройдя стадию превращения,
Откупорив кучу пробок,
Преобразуюсь в майки,
Трусы и прочие одежды.

Порядком износившись,
Расходуюсь на тряпки,
И мною вытирают,
Соскабливают свою грязь.

Так, послужив изрядно
Людям, что меня не достойны,
Меня выбрасывают на свалку,
Где я горю своим последним огнём...

Я – вечна,
И губы мои – горьки!
Я прорастаю вечером,
И расцветаю хлопком.




***

Я шёл,
Я молил о пощаде,
Я пел
Солёные
Сладкие
Дикие гимны.
Асфальт изгибался,
И он не хотел
Терпеть моей дрожи
Ночное стакатто...
И так, о закате:
Как вырванный глаз
Ненужный, и светлый
Последним сияньем
Бессмысленно солнце
В предсмертнейший час
Меня презирало
И даже пощады
В нём
Не было...

Серебро

Где ты столько возьмёшь серебра
Чтоб на смертном, прощальном одре
В серебре я лежать смогла,
На огне гореть в серебре?

Серебра недостойная жизнь
Протекла между синих снегов
Это ветер поёт мне: «Очнись!
Впереди мокрый, чёрный ров»

Где ты столько возьмёшь серебра,
Чтоб одеть меня, как змею?
Моим голосом плачут снега:
«Я тебя иллюзорно люблю!»

Саламбо.

Эта женщина, женщина – Саламбо
Ты земная моя юдоль
Словно слиток соли имя твоё,
Словно слиток соли и боль.


Серебриться на имени-слитке беда,
Слёз засохших моих ком.
В этой боли моей - моя глубина
Мой бездомный и вечный дом.

Вход в моё всеобъемлющее: «Прости»,
Бесконечных пределов – тлен,
Ощущение сердца в тёплой горсти,
Мир моих преклонённых колен.