«Более талантливого и витального человека я не встречал…» — написал о Лене профессор Рувин Фербер. Его внезапный уход во время праздника Пурим — а он был и постановщиком запомнившихся многим пуримшпилей, да и сам как бы воплощал идею праздника жизни, — стал последней загадкой этой блистательной, разносторонне одаренной личности, встреча с которой оставила неуничтожимый след в памяти многих, очень многих, для кого он был коллегой, другом, учителем.

Если и справедливо восточное утверждение, согласно которому «никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый человек тебе — учитель», то все же Леня был учителем не как «каждый человек», а как, честно говоря, мало кто в нашем мире, и это может подтвердить любой, кто когда-либо имел счастливую возможность слушать его академические лекции в университетах разных стран или на студенческих школах «Сэфера» или популярные лекции — в разных по составу аудиториях, а в последние годы его жизни эту возможность, особенно благодаря радио («Эхо Москвы») и телевидению (канал «Культура», проект «Academia»), получили многие.
Как учитель, просветитель Леня бесспорно обладал харизмой, заражая аудиторию пониманием, что наука может быть нескучной. Интересуясь «каждым винтиком этого мира» — «историей людей, историей идей, историей домов и снящихся в них снов», — Леня своей исследовательской траекторией как бы подтверждал слова Лоренса Стерна о том, что жажда знаний, как и жажда богатства, увеличивается по мере ее удовлетворения. Его интересовали самые разные темы: происхождение религий и театральное искусство, библеистика и история масонства, каббала и сакральная география (например, он занимался метафизикой Петербурга, разработал и осуществил специальный экскурсионный проект о религиозной жизни старой и нынешней Москвы, который назвал «Все храмы в этом мире святы, или Острова блаженства») и многое другое. Естественным продолжением, или отражением, этого многообразия интересов было многоязычие Лени и его переводческий талант.
( Read more... )