![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
gelutkaПервая опера была написана за семь лет до появления «Орфея» Монтеверди. Однако, оперой, написанной профессиональным композитором и ставшей истиным шедевром, стал, конечно же, монтевердиевский "Орфей".
Задача музыкальной истории двояка: с одной стороны она, являясь чисто научной, обязывает к пристальному анализу и прослеживанию законов хронологического развития. С другой стороны, рассматривая в лупу создания живого творчества, она рискует выглядеть паразитирующей приживалкой у своего великого патрона – реальной истории человеческого духа.
Методология классификации композиторов отличается от методологии классификации насекомых тем, что сталкивается с задачей не логического порядка. Главным судьёй здесь является время – ведь только то, что над ним не властно, имеет право называться истинным искусством. Сухая наука заканчивается здесь, бессильная объяснить эту лучезарную победу над смертью и забвением, и тут начинается подлинный подлинный жадный интерес, подвигающий нас к пристальному вглядыванию в отдалённый времена, когда произошло слияние духа и материи, и на свет Божий было рождено произведение искусства, имеющее такое непосредственное влияние на нашу жизнь.
Отдавая себе полный отчёт в том, что человек эпохи раннего барокко отличался от нас настолько, что даже обладая полным перечнем составляющих его деталей, мы не можем открыть дверь в его жизнь, мы, тем не менее, забываем об этом, слушая музыку Монтеверди, имеющую свойство влиять на слушателя поверх всех времён и барьеров.
Как говориться в русской поговорке «любят не потому что, а не смотря на». Любовь к Монтеверди не похожа на простой интеллектуальный туризм. Причина её не лежит и в эстетизме: красивых мелодий так же много, как и хорошеньких женщин. Музыка первой истинной оперы имеет свойство воздействовать на нас напрямую, и скорее «несмотря на», а не посредством стилистических особенностей, которые перестают играть решающее значение в том откровении, имя материальному воплощению которого есть «Орфей».
Окружавшее его время было ему «мало» и потому его не вместило. Явление это было так огромно, что современники видели лишь детали его творчества, не способные охватить и воспринять его целиком. В этом, вероятно, и кроется причина его скорого забвения после смерти и сдержанного, относительно его гениальности, успеха при жизни. Он не только наметил новые пути во всех важных музыкальных жанрах, но ушёл по некоторым из них так далеко, что был восторженно встречен публикой лишь второй половины двадцатого столетия.
Он родился в начале мая 1567г. в семье врача. К счастью, у его отца были средства, что бы дать гениальному мальчику блестящее образование. Его учителем был лучший в те времена музыкант Кремоны Марк Антонио Ингеньери – композитор строгой палестриновской школы. Первая публикация его произведений в 1582 г. продемонстрировала его совершенное владение композицией в этом стиле.
С 1590 г. Начинается служба молодого Монтеверди при Мантуанском дворе. Его пристальный интерес к миру человеческих чувств и средствам его выражения в музыке проявляется очень рано. Прослеживая поочерёдно его публикуемые работы (“Sakrae Cantiunculae tribus vocibus” 1582, “ Madrigali Spirituali” 1583, “Il I libro dei Madrigali” 1587, “Il II libro dei Madrigali” 1592, “Il IV libro dei Madrigali” 1603, “ Il V libro dei Madrigali” 1605) мы можем проследить как неустанно и кропотливо трудиться он над созданием того музыкального языка, который будет потом использоваться и развиваться композиторами вплоть до XX века.
Придворная служба его походила более всего на тягостное рабство и не принесла ни достатка, ни уверенности в своём положении. Но с другой стороны, только при таком богатом дворе, каким был двор Гонзагов, было возможно появление на свет и развитие “stile representativo” – т.е. театрального, нового тогда жанра.
Строго говоря, первая опера была создана в 1600 г. В кружке Барди – Корси во Флоренции. Этим замечательным умнейшим и образованнейшим людям своей эпохи просто не хватило профессионализма и таланта, для того, что бы создать нечто значительное. Эксперимент в стиле господствующего тогда придворного дивертисмента, не вышел за рамки любительства.
Опера, чьё появление чувствовалось в сгустившейся атмосфере эпохи, ждала своего Боттичелли, что бы родиться прекрасной и совершенной из пены дворцовый развлечений.
«Орфей»
Над созданием «Орфея» Монтеверди работал зимой 1606-7 гг. Текст либретто был написан А. Стриджьо. Первое исполнение было осуществлено в “Accademia degli Invaghiti” 22 февраля 1607 г. Далее она дважды была представлена при Мантуанском дворе (24 февраля и 1 марта). Затем последовали представления в Кремоне и опять в Мантуе. В 1609 и 1615 гг. партитура была дважды издана.
Но все эти сенсационные успехи были слабым утешением композитору, у которого, после продолжительной болезни, 10 сентября 1607 г. умерла горячо любимая и оплакиваемая до конца жизни жена.
С высоты двадцать первого столетия мы все хорошо знаем об этой закономерности, которая давно не кажется уже случайностью: великие артисты всегда пророки. Хрестоматийный пример этого – Моцарт и его «Реквием». Смерть жены Монтеверди, названного восхищенными соотечественниками «Орфеем из Кремоны», которая последовала сразу после сенсационных представлений оперы, где его несчастный Орфей оплакивает свою Эвридику так страстно и безутешно, что и через четыре столетия нас охватывает живейшее искреннее сострадание, закладывает эту полумистическую, полумифическую традицию, которая имеет, однако, самые реальные последствия на жизни живых людей, отдавших себя служению искусству.
Но не только эта неписанная традиция началась именно с него. Сердечная дружба оперных композиторов с певицами – исполнительницами своих опер, которая является типичной чертой эпохи бель канто, начинается тоже с Монтеверди. Катерина Мартинелли (Катеринучча, или Катеринушка, ласково называет её сам композитор), его воспитанница и ученица, была принятая в их семью как любимое дитя. Для юной пятнадцатилетней певицы, обладающей выдающимися способностями, была написана главная партия в его следующей опере «Ариадна». Девушка внезапно умерла незадолго до планируемой премьеры оперы, примерно через год после смерти жены. И эта смерть тоже была предсказана композитором: “Lasciatemi morire” рыдает Ариадна в единственной арии, сохранившейся от утерянного шедевра. Этот коротенький отрывок, и не ария даже, а ариетта, входит практически во все сборники барочной вокальной музыки, сильно выделяется по своему характеру от остальных произведений.
Когда певцы составляют программы музыки той эпохи, они редко включают эту арию в состав дисков или концертов. В чём же дело? Разве музыка эта не красива, или, может, она трудноисполнима? Не то, и не другое. Она не несёт в себе никаких вокальных сложностей. Более того – она предельно проста и не просто красива, она действительно гениальна. Дело, скорей всего, в том, что по своему характеру она сильно отличается от музыки того времени, в которой главенствовали умеренные, изящные чувства. Самое большое, что разрешалось этой придворной нищенке, развлекающей великосветскую публику – приятная грусть, вызванная любовным томлением. Этот маленький отрывок содержит отчаяние и тоску такого накала, что просто не вписывается в общую атмосферу концертов, и встречается только с «Прощанием Дидоны» Пёрсела и с Глюковским "Орфеем", относящемуся уже к классике, а не к барокко.
Ещё не зная всей этой истории, только начиная заниматься вокалом, я прилежно распевала все положенные по методике преподавания барочные арии. Они мне не слишком-то нравились, я называла их «манной кашей для младенцев, у которых не выросли ещё вокальные зубы», моя же душа требовала истинных страстей. Я безошибочно избрала в свои любимицы эту арию, которую распевала в экстазе бесчисленное множество раз. А мои первые, весьма нетребовательные, вокальные поклонники, просили спеть «лошадку», названную так ласково-нелепо по созвучию с первым словом «lasciatemi», ещё раз – им она тоже больше всего нравилась…
Но – вернёмся к нашему «Орфею». Для пылающего духа, призванного на Землю титанами Реннесанса, было приготовлено много кружевных прокрустовых люлек, украшенных барочными виньетками - ему была заказана опера в стиле гедонистической сказочной пасторали, с её обязательными атрибутами: стилизованными фигурами, "богом" из машины, пастухами и пастушками и т.п. Но несоразмерный эпохе гений волшебно преобразует все эти декоративные нелепости. На память приходит мысль, высказанная Флоренским в его «Иконостасе» о том, что никакая, даже самая жёсткая заданная форма или канон, не может стеснить истинно талантливого художника. Монтеверди удаётся создать истинную трагедию, где даже эти непременные стилистические элементы служат главной цели – они являются выразителями глубинной трагедии героя, который является первым поэтом и музыкантом на Земле, архетипом всех последующих художников.
Представление открывает сама Музыка. Она говорит открыто и смело, в лицо строго иерархического обществу и самому Гонзаго, крамольные идеи автора о том, что Правда, недоступная ни королям, ни героям, доступна лишь Искусству. Хорошенькое начало для дворцового представления! И что тут удивляться, что Монтеверди ни денег, ни положения не заслужил! Вместо заискивания – подчёркивание духовного превосходства, вместо хвалы Гонзагам, что было бы естественно и принято тогда – гимн Музыке!
В «Орфее», по сути дела, лишь одно главное действующее лицо. Все остальные персонажи появляются там лишь настолько, насколько они нужны для обнажения его внутренней психологической драмы. Забегая вперёд, скажу, что последняя опера Монтеверди, «Коронация Поппеи» напротив одна из самых перенаселённых разнообразнейшими яркими характерами. Первая же опера была мучительным погружением в себя. Она не только предсказывала его судьбу, но и ставила перед ним ту духовную задачу, над решением которой он будет работать всю жизнь: Орфей, заклявший духов Ада силой своего гения и любви, преодолевший даже законы природы и победивший самою смерть, оказывается в плену у своих собственных страстей. За это он платит страшную цену. Тот, кто привнёс в музыку страсть и обогатил её тем самым на все последующие века, впоследствии долго, бесконечно долго проходя через все страдания своей жизни, подобно Орфею, спускающемуся в Аид, должен был учиться смирению и отрешению.
Задача музыкальной истории двояка: с одной стороны она, являясь чисто научной, обязывает к пристальному анализу и прослеживанию законов хронологического развития. С другой стороны, рассматривая в лупу создания живого творчества, она рискует выглядеть паразитирующей приживалкой у своего великого патрона – реальной истории человеческого духа.
Методология классификации композиторов отличается от методологии классификации насекомых тем, что сталкивается с задачей не логического порядка. Главным судьёй здесь является время – ведь только то, что над ним не властно, имеет право называться истинным искусством. Сухая наука заканчивается здесь, бессильная объяснить эту лучезарную победу над смертью и забвением, и тут начинается подлинный подлинный жадный интерес, подвигающий нас к пристальному вглядыванию в отдалённый времена, когда произошло слияние духа и материи, и на свет Божий было рождено произведение искусства, имеющее такое непосредственное влияние на нашу жизнь.
Отдавая себе полный отчёт в том, что человек эпохи раннего барокко отличался от нас настолько, что даже обладая полным перечнем составляющих его деталей, мы не можем открыть дверь в его жизнь, мы, тем не менее, забываем об этом, слушая музыку Монтеверди, имеющую свойство влиять на слушателя поверх всех времён и барьеров.
Как говориться в русской поговорке «любят не потому что, а не смотря на». Любовь к Монтеверди не похожа на простой интеллектуальный туризм. Причина её не лежит и в эстетизме: красивых мелодий так же много, как и хорошеньких женщин. Музыка первой истинной оперы имеет свойство воздействовать на нас напрямую, и скорее «несмотря на», а не посредством стилистических особенностей, которые перестают играть решающее значение в том откровении, имя материальному воплощению которого есть «Орфей».
Окружавшее его время было ему «мало» и потому его не вместило. Явление это было так огромно, что современники видели лишь детали его творчества, не способные охватить и воспринять его целиком. В этом, вероятно, и кроется причина его скорого забвения после смерти и сдержанного, относительно его гениальности, успеха при жизни. Он не только наметил новые пути во всех важных музыкальных жанрах, но ушёл по некоторым из них так далеко, что был восторженно встречен публикой лишь второй половины двадцатого столетия.
Он родился в начале мая 1567г. в семье врача. К счастью, у его отца были средства, что бы дать гениальному мальчику блестящее образование. Его учителем был лучший в те времена музыкант Кремоны Марк Антонио Ингеньери – композитор строгой палестриновской школы. Первая публикация его произведений в 1582 г. продемонстрировала его совершенное владение композицией в этом стиле.
С 1590 г. Начинается служба молодого Монтеверди при Мантуанском дворе. Его пристальный интерес к миру человеческих чувств и средствам его выражения в музыке проявляется очень рано. Прослеживая поочерёдно его публикуемые работы (“Sakrae Cantiunculae tribus vocibus” 1582, “ Madrigali Spirituali” 1583, “Il I libro dei Madrigali” 1587, “Il II libro dei Madrigali” 1592, “Il IV libro dei Madrigali” 1603, “ Il V libro dei Madrigali” 1605) мы можем проследить как неустанно и кропотливо трудиться он над созданием того музыкального языка, который будет потом использоваться и развиваться композиторами вплоть до XX века.
Придворная служба его походила более всего на тягостное рабство и не принесла ни достатка, ни уверенности в своём положении. Но с другой стороны, только при таком богатом дворе, каким был двор Гонзагов, было возможно появление на свет и развитие “stile representativo” – т.е. театрального, нового тогда жанра.
Строго говоря, первая опера была создана в 1600 г. В кружке Барди – Корси во Флоренции. Этим замечательным умнейшим и образованнейшим людям своей эпохи просто не хватило профессионализма и таланта, для того, что бы создать нечто значительное. Эксперимент в стиле господствующего тогда придворного дивертисмента, не вышел за рамки любительства.
Опера, чьё появление чувствовалось в сгустившейся атмосфере эпохи, ждала своего Боттичелли, что бы родиться прекрасной и совершенной из пены дворцовый развлечений.
«Орфей»
Над созданием «Орфея» Монтеверди работал зимой 1606-7 гг. Текст либретто был написан А. Стриджьо. Первое исполнение было осуществлено в “Accademia degli Invaghiti” 22 февраля 1607 г. Далее она дважды была представлена при Мантуанском дворе (24 февраля и 1 марта). Затем последовали представления в Кремоне и опять в Мантуе. В 1609 и 1615 гг. партитура была дважды издана.
Но все эти сенсационные успехи были слабым утешением композитору, у которого, после продолжительной болезни, 10 сентября 1607 г. умерла горячо любимая и оплакиваемая до конца жизни жена.
С высоты двадцать первого столетия мы все хорошо знаем об этой закономерности, которая давно не кажется уже случайностью: великие артисты всегда пророки. Хрестоматийный пример этого – Моцарт и его «Реквием». Смерть жены Монтеверди, названного восхищенными соотечественниками «Орфеем из Кремоны», которая последовала сразу после сенсационных представлений оперы, где его несчастный Орфей оплакивает свою Эвридику так страстно и безутешно, что и через четыре столетия нас охватывает живейшее искреннее сострадание, закладывает эту полумистическую, полумифическую традицию, которая имеет, однако, самые реальные последствия на жизни живых людей, отдавших себя служению искусству.
Но не только эта неписанная традиция началась именно с него. Сердечная дружба оперных композиторов с певицами – исполнительницами своих опер, которая является типичной чертой эпохи бель канто, начинается тоже с Монтеверди. Катерина Мартинелли (Катеринучча, или Катеринушка, ласково называет её сам композитор), его воспитанница и ученица, была принятая в их семью как любимое дитя. Для юной пятнадцатилетней певицы, обладающей выдающимися способностями, была написана главная партия в его следующей опере «Ариадна». Девушка внезапно умерла незадолго до планируемой премьеры оперы, примерно через год после смерти жены. И эта смерть тоже была предсказана композитором: “Lasciatemi morire” рыдает Ариадна в единственной арии, сохранившейся от утерянного шедевра. Этот коротенький отрывок, и не ария даже, а ариетта, входит практически во все сборники барочной вокальной музыки, сильно выделяется по своему характеру от остальных произведений.
Когда певцы составляют программы музыки той эпохи, они редко включают эту арию в состав дисков или концертов. В чём же дело? Разве музыка эта не красива, или, может, она трудноисполнима? Не то, и не другое. Она не несёт в себе никаких вокальных сложностей. Более того – она предельно проста и не просто красива, она действительно гениальна. Дело, скорей всего, в том, что по своему характеру она сильно отличается от музыки того времени, в которой главенствовали умеренные, изящные чувства. Самое большое, что разрешалось этой придворной нищенке, развлекающей великосветскую публику – приятная грусть, вызванная любовным томлением. Этот маленький отрывок содержит отчаяние и тоску такого накала, что просто не вписывается в общую атмосферу концертов, и встречается только с «Прощанием Дидоны» Пёрсела и с Глюковским "Орфеем", относящемуся уже к классике, а не к барокко.
Ещё не зная всей этой истории, только начиная заниматься вокалом, я прилежно распевала все положенные по методике преподавания барочные арии. Они мне не слишком-то нравились, я называла их «манной кашей для младенцев, у которых не выросли ещё вокальные зубы», моя же душа требовала истинных страстей. Я безошибочно избрала в свои любимицы эту арию, которую распевала в экстазе бесчисленное множество раз. А мои первые, весьма нетребовательные, вокальные поклонники, просили спеть «лошадку», названную так ласково-нелепо по созвучию с первым словом «lasciatemi», ещё раз – им она тоже больше всего нравилась…
Но – вернёмся к нашему «Орфею». Для пылающего духа, призванного на Землю титанами Реннесанса, было приготовлено много кружевных прокрустовых люлек, украшенных барочными виньетками - ему была заказана опера в стиле гедонистической сказочной пасторали, с её обязательными атрибутами: стилизованными фигурами, "богом" из машины, пастухами и пастушками и т.п. Но несоразмерный эпохе гений волшебно преобразует все эти декоративные нелепости. На память приходит мысль, высказанная Флоренским в его «Иконостасе» о том, что никакая, даже самая жёсткая заданная форма или канон, не может стеснить истинно талантливого художника. Монтеверди удаётся создать истинную трагедию, где даже эти непременные стилистические элементы служат главной цели – они являются выразителями глубинной трагедии героя, который является первым поэтом и музыкантом на Земле, архетипом всех последующих художников.
Представление открывает сама Музыка. Она говорит открыто и смело, в лицо строго иерархического обществу и самому Гонзаго, крамольные идеи автора о том, что Правда, недоступная ни королям, ни героям, доступна лишь Искусству. Хорошенькое начало для дворцового представления! И что тут удивляться, что Монтеверди ни денег, ни положения не заслужил! Вместо заискивания – подчёркивание духовного превосходства, вместо хвалы Гонзагам, что было бы естественно и принято тогда – гимн Музыке!
В «Орфее», по сути дела, лишь одно главное действующее лицо. Все остальные персонажи появляются там лишь настолько, насколько они нужны для обнажения его внутренней психологической драмы. Забегая вперёд, скажу, что последняя опера Монтеверди, «Коронация Поппеи» напротив одна из самых перенаселённых разнообразнейшими яркими характерами. Первая же опера была мучительным погружением в себя. Она не только предсказывала его судьбу, но и ставила перед ним ту духовную задачу, над решением которой он будет работать всю жизнь: Орфей, заклявший духов Ада силой своего гения и любви, преодолевший даже законы природы и победивший самою смерть, оказывается в плену у своих собственных страстей. За это он платит страшную цену. Тот, кто привнёс в музыку страсть и обогатил её тем самым на все последующие века, впоследствии долго, бесконечно долго проходя через все страдания своей жизни, подобно Орфею, спускающемуся в Аид, должен был учиться смирению и отрешению.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-01-24 04:04 pm (UTC)no subject
Date: 2006-01-24 04:37 pm (UTC)Если это расчитано на широкого читателя, то у меня, например, сразу возникает мучительное любопытство: А что за человек был Винченцо Гонзаго? Что представлял собою его двор? Нравы - знаю, что там не было пуритан, но этого мне мало, потому что уровень человечности мог определять не только материальное, но и моральное положение музыканта при герцогском дворе и на его творчество существенно влиять.
Хотя бы два слова о А. Стриджьо. Ведь это имя никому не знакомо.
Это отрывок или вся первая часть? Если Вы пишете для специалистов, им нет необходимости ничего разжёвывать, но широкому читателю необходима более широкая картина, на фоне которой боролся творческий гений Мотневерди.
Его современники музыканты, как реагировали на его преодоление кружевных прокрустовых люлек?
На рубеже 16-17 в.в. жизнь в Италии была же очень яркой в бытовом отношении, очень жестокой, даже кровавой, очень лицемерной и одновременно красивой.
Музыка играла в жизни любого сапожника огромную роль. Этот сапожник знал ли о существовании новорождённой оперы, об авторе "Орфея"?
Простите, если я глупостей нагородил. Я в данном случае выбрал дорогу, выложенную благими намерениями.
Раз уж я всё это накатал, ещё два слова:
«любят не потому что, а не смотря на», - не старая русская пословица, а поговорка, распространенная в среде русских интеллигентов. Пословица - это что-то народное.
Последнее:
Напишите "Голый факт, представляя собою...", потому что "представляя из себя" звучит, по-моему, неловко.
Ох! Кажется, всё.
"Методология классификации композиторов отличается от методологии классификации насекомых тем, что сталкивается с задачей не логического порядка", - если б это можно было золотыми буквами выбить над входом в каждую консерваторию на этой планете!
Вообще, очень выразительно всё!
Не сердитесь на старого дурака.
(no subject)
From:no subject
Date: 2006-01-24 06:59 pm (UTC)Тока не бееей!
(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From: (Anonymous) - Date: 2006-01-28 03:10 am (UTC) - Expand(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:(no subject)
From:no subject
Date: 2010-07-01 08:20 am (UTC)(no subject)
From:(no subject)
From: